Жигарь: «Если тебе позвонили из КГБ, ты не можешь задавать вопросов, не можешь возражать сказанному»

Беларусам все чаще звонят от имени «сотрудников КГБ», милиции (угрожают обыском и требуют «задекларировать» наличные), ДФР, Следственного комитета. Принуждают молчать, угрожая «разглашением тайны следствия», «распространением экстремизма», арестом близких, заведением уголовного дела и так далее. А главное, успешно «разводят» на деньги — люди переводят их на липовые счета или передают через курьеров.

Недавно жертвами новых схем стали беларуские подростки — мошенники от имени силовиков запугивали их арестом родителей и тем, что сами дети попадут в детдом.

Рост числа таких мошенников — особенность нынешней Беларуси или подобные схемы характерны и для европейских стран, где сложились более доверительные отношения общества с силовыми структурами? Эти вопросы и степень запятнанности милицейского мундира Филин обсудил с публичным представителем BELPOL Владимиром Жигарем.

— Похоже, что беларусы сегодня не доверяют милиции и боятся силовиков гораздо больше, чем потенциальных мошенников.

— Именно так. А профилактировать мошенничество такие системы, как беларуская, попросту не в состоянии. Потому что нужно просвещать общество, поднимать правовые знания на значительно более высокий уровень, сохранять доверие людей к так называемым правоохранительным органам.

Нужно, чтобы те же самые органы обладали всем необходимым спектром возможностей и инструментов для раскрытия подобных преступлений. И лишь все в совокупности повысит шансы того, что те или иные посягательства со стороны мошенников будут тщетны.

Когда режим старается общество не развивать, когда на повестке — только прошлое, ни о каком будущем не говорят, когда цифровые возможности Беларуси и стран Западной Европы серьезно отличаются, а деньги тратятся на поиск инакомыслящих и борьбу с ними, а не модернизацию правоохранительной системы — мы и получаем такую ситуацию, как сейчас в нашей стране.

Владимир Жигарь добавляет, что телефонные мошенники под видом полицейских орудуют и в других странах. Но большой спектр схем под видом следователей, КГБ и других спецслужб — скорее, беларуская специфика:

— У нас люди не знают своих прав, а также разницы в должностных обязанностях КГБ и милиции. Это такой постсовок: если тебе позвонили из КГБ, ты не можешь задавать вопросов, не можешь возражать сказанному. Поэтому, когда звонят мошенники «из ДФР, СК, КГБ» — для беларусов это такие громкие названия, которые сбивают с толку, срабатывает некая блокировка: не спорить, подчиняться, иначе это может закончиться плохо.

В то время как средний европеец усомнится, что с какого-то перепугу ему вдруг звонят, скажем, из департамента госбезопасности и ведут беседы по телефону. Коммуникация со стороны правоохранителей, спецслужб с обычными гражданами не такая простая.

— Мы видим, что сворачивать репрессии и запугивание общества режим не собирается. Значит ли это, что будут появляться новые мошеннические схемы, более изощренные?

— Они будут появляться и модернизироваться. А главная проблема в том, что в районных отделах внутренних дел либо даже УВД очень мало инструментов для раскрытий такого рода преступлений.

Владимир Жигарь объясняет схему: если преступлений определенного рода, которые совершаются по одной схеме, становится очень много и они совершаются по всей стране — рано или поздно эта информация попадает наверх, в министерство внутренних дел, а все уголовные дела объединяются в одно общее. Со временем оно может быть раскрыто — например, силовики накроют мошеннический колл-центр.

Но, во-первых, так происходит не всегда. А во-вторых, даже в случае раскрытия участников мошеннической группировки ни о каком возмещении ущерба пострадавшим речи не идет. Это просто мера по снижению похожих случаев в будущем.

С профилактикой же дела обстоят еще хуже — хотя именно она «на 60-65% помогает уменьшить подобные случаи».

В Беларуси, исходя из документов, которыми обладает BELPOL, все сведено к банальному формализму. РОВД нужно напечатать 2-3 статьи в месяц о мошенничестве и о том, как не попасться на удочку. Каждому участковому нужно разместить на подконтрольной ему территории, в объектах общепита и магазинах, листовки с призывом к гражданам быть бдительными.

Нужно провести несколько единых дней информирования: сотрудники посещают предприятия и «общаются с коллективом».

Это оформят в рапорта и отправят в УВД, там сделают общую информационно-аналитическую справку по области, отправят в МВД. Те соберут данные со всех регионов и доложат, что мероприятия были проведены. То, что КПД их практически равен нулю и никак не влияет на осведомленность граждан либо предотвращение такого рода преступлений — никого не волнует. Как написано, так и сделано — все, точка.

— Не так давно командующий внутренними войсками Карпенков возмущался, дескать, оппозиционеры разлагали имидж милиционера как защитника. Но он и его подчиненные сами прекрасно справились. Как вы считаете, получится у них отмыть «честь мундира»?

— И до событий 2020 года отношение со стороны обычных граждан к правоохранительным органам было очень холодным. Много раз на планерках нам доводили: будьте аккуратны, у людей маленькие зарплаты, они вас не любят, потому что считают, что вы зарабатываете больше и недостойны этого.

Когда в городе совершается преступление — тебе нужно найти понятых. А быть понятым — абсолютно добровольное решение человека. И очень часто перед тобой просто закрывали двери — потому что ты милиционер…

После 2020 года пропасть между обществом и так называемыми правоохранителями стала еще больше. Потому что репрессии коснулись огромного количества беларусов. Наверное, уже сложно сегодня найти в Беларуси семью, у которой знакомый или родственник не задерживался, не сидит либо не находится в эмиграции.

И режим Лукашенко не делает ничего, чтобы эта пропасть как-то уменьшалась — наоборот, углубляет ее еще больше и дальше.

Образ милиционера — вовсе не образ защитника. И раньше люди нередко обращались в милицию просто по привычке (так учили в детстве, так поступали знакомые) или на эмоциях. А потом, когда эмоции утихали, человек трезвел и понимал, что написанное им заявление не принесет никакого результат, кроме проблем для него самого: нужно будет ходить на опросы, допросы, другие следственные действия — и сам же избегал встреч с милиционерами.

Повторюсь, режим Лукашенко не делает ничего, чтобы ситуация как-то изменилась. Репрессии продолжаются, только сейчас они скрыты от глаз общества.