Дневник войны, глава 279. «Мы не пришли преклоняться иконе мученика»

Киев погружается в особенную, колючую, черную темноту. Темноту не просто вечера, а блэкаута. Холод просачивается сквозь окна, генераторы кричат на соседних улицах, а тишина между этими звуками – слишком тяжелая, слишком напряженная.

В тотальной физической и метафизической темноте я инстинктивно ищу опору, чтобы понять, как выжить, когда исчезает весь внешний свет. И нахожу ее в человеке, чья жизнь стала главным пособием по выживанию в условиях полного отсутствия надежды.

Я встречаюсь с ним в просторных залах «Мистецького Арсеналу». Там, снаружи, летят Искандеры, а здесь он говорит: «Пока мы здесь, все будет в порядке». 

Не сладкий оптимизм, а фраза из письма, написанного в 1962 году Василием Стусом. Время, когда украинскую культуру давили, как прессом, Стус говорил другу о мизерных шансах украинского культурного пространства выстоять против советской машины. Но его «Пока мы здесь» означало: пока мы сохраняем достоинство, все будет в порядке.

Когда входишь в пространство выставки, сразу понимаешь: это не просто очередной исторический проект. Это ревизия национального сознания, и она начинается с понимания, что у каждого свой Стус.

Мы, нация, привыкли к Стусу-монолиту – поэту-мученику, символу несломленной жертвенности. Но этот миф, хотя и героический, мешает нам увидеть в нем человека и, что самое важное, критического интеллектуала.

Стус для нас сегодня – не памятник, а актуальный ежедневный собеседник. Нас снова волнуют те же вопросы, которые убили его 40 лет назад.

Куратор проекта, Ольга Мельник, сразу заявляет: это не будет пересказ его биографии, которую все знают. Мы не пришли поклоняться иконе мученика. Напротив, выставка предлагает нам познать Стуса как человека.

Экспозиция погружает в контекст 1960-1980-х, где художественное, политическое и личное были неразрывно связаны. Ты не мог быть просто поэтом. Ты должен был делать этический выбор.

Нам демонстрируют Стуса как многомерную личность: талантливого литературного критика, страстного футбольного болельщика, мужа, который писал нежные письма, и друга, который, несмотря на любовь, жестко, но честно критиковал произведения своих коллег-шестидесятников.

Это единственный путь осознать жесткость его выбора. Трагический финал Стуса был не случайностью, а последовательностью сознательных этических решений. Его шаги – отказ от покаяния, неприятие советской системы – были актом внутренней, а не пассивной жертвы. Нам показывают личные вещи, письма, документы об исключении из аспирантуры, которые подчеркивают: он выбрал достоинство.

И здесь историческая травма переносится в нашу современность. Стус – наш современник. Его судьба, его борьба за право быть украинцем в Донецке, его противостояние империи – это прямая, неудобная аналогия с тем, что переживаем мы. Его архивная боль – это наш ежедневная боль.

В одном из огромных залов звучит голос самого Василия Стуса, сохраненный на старых магнитофонных бобинах его друзьями. Это не архивная запись, это – присутствие. Когда ты слышишь, как он произносит собственные строки, исчезает любое расстояние между эпохами.

В другом – выставка показывает, как он творил язык: «живосмерть», «невідомінь», «серцеокий». Не игра слов, а философский инструмент, которым автор защищался от лжи системы. Чтобы говорить правду, он должен был создать новые слова.

Дальше я увидела приказ о его исключении из аспирантуры после того самого протеста в кинотеатре «Украина» в 1965 году (против арестов интеллигенции). Лист бумаги, ставший официальным документом, который положил начало его многолетнему пути в лагерях ГУЛАГа.

В экспозиции Стус предстает не одиноким героем, а частью мощного круга единомышленников. Тут есть произведения Аллы Горской, Опанаса Заливахи, Галины Севрук. Это напоминание: сопротивление всегда было коллективным.

Кураторы сознательно подчеркивают хронологическую близость к нашим дням. Стус, родившийся в 1938-м, мог бы быть сегодня среди нас. Его борьба за идентичность, его донецкие корни (о донецких студентах 50-х и 2000-х, которых волновали одинаковые вопросы) – все это прямая параллель к войне за выживание, которую мы ведем сейчас.

Когда современные художники (Жадан, Сейтаблаев, Калитко) читают его стихи, слова требуют от нас осознания.

Пока мы сохраняем нашу культуру, наше достоинство – «все будет в порядке».